Стефана всегда завораживал тот трепет, с которым Люк относился к рисованию. Как Лукас мог потерять счёт времени, сидя с альбомом и карандашами, внимательно всматриваясь в черты своей модели, так и Стефану доставляло удовольствие наблюдать за таким занятым, серьёзным и сосредоточенным братом. Кому-то рисование могло казаться всего лишь увлечением, хобби, которое не могло бы стать делом всей жизни, но Люк каждый раз преображался, не только когда творил самостоятельно, но и когда обсуждал чужие работы. Теперь же искусство стало для него не только отдушиной, но и возможностью лишний раз сблизиться с братом; и если говорить откровенно, Стефан не мог однозначно определить, кто из них от этого выиграл больше. Очередной рисунок, который Лукас накидал втайне от брата, стал всего лишь предлогом для очередного сближения, уже куда более интимного, чем родственная связь, что у близнецов и без того была очень крепкой; и всё же они оба вцепились в эту игру, настаивали на том, чтобы завершить набросок, и продолжали друг друга соблазнять, не ограничиваясь одними только словами.
Стефан перевернулся на спину, по тону голоса брата поняв, что игра перешла на совсем иной уровень. Альбом был отложен в сторону, туда же были отправлены карандаши, а Лукас, замерев всего лишь на несколько секунд, стал стягивать с себя одежду, пока не остался в одном белье. Казалось бы, ничего нового Стефан не увидел, они с братом никогда друг друга не стеснялись, часто переодевались в одной комнате и не испытывали при этом никакого дискомфорта. И всё же сегодня близнецы впервые смотрели друг на друга, пока были почти полностью обнажены, но уже создали более интимную связь, нежели родственная. Стефан сглотнул, скользнул по телу брата заинтересованным взглядом; они были похожими, но всё-таки отличались, и теперь каждому из них хотелось как можно детальнее понять, в чём же таились различия.
- Так... лучше, - внезапно охрипшим голосом сказал Стефан, и коснулся бёдер брата ладонями, поглаживая кончиками пальцев мягкую кожу. Лукас и сам с трудом сохранял серьёзный вид, играя свою роль до конца, изображая в первую очередь художника, которому жизненно необходимо было закончить рисунок. Он всё также держался за карандаш и альбом, но вместе с тем не отрывал тяжёлого возбуждённого взгляда от брата, пока, наконец, не сел на него сверху, от чего у Стефана перехватило дыхание. Люк сделал это специально? Нарочно прижался к телу брата своим, от чего возбуждение Стефа наверняка стало очевидным? Ответов не было, впрочем, никто в вербальной озвучке своих желаний и не нуждался, они оба хотели испытать как моно больше на практике, наслаждаясь не только признаниями, но и действиями.
Наверное, Стефану хватило бы даже этой степени раздетости брата. Он сам, хоть и был полностью обнажён, но всё-таки был прикрыт тонким покрывалом, тогда как Лукас вполне смело стянул с себя штаны и футболку, демонстрируя себя близнецу. И всё же Стеф быстро вошёл во вкус, и когда Люк коснулся его груди пальцами, перехватил руку близнеца и оставил на тыльной стороне ладони короткий поцелуй. Второй рукой Стефан скользнул по спине брата, останавливаясь у самой кромки его белья.
- Можно, я?.. - он не знал, как ему продолжить, слишком много у него было желаний, нереализованных фантазий, которые до этого момента находили выход только в поцелуях и объятьях. И этого было не мало, Стефан не мог сказать, что его хоть что-то не устраивало, не мог пожаловаться, что хотел бы двигаться в чуть более быстром темпе. У него опыта было не намного больше, чем у Лукаса, и лучшую часть ощущений они могли в скором будущем познать именно друг с другом.
Стефан осторожно опустил руку, оттягивая вниз резинку чужих трусов. Ещё несколькими днями ранее он и представить себе не мог, что сможет настолько откровенно касаться Лукаса, он запрещал себе думать о брате в подобном ключе, пусть всегда понимал, что у него никогда не будет настолько же близкого человека, каким был близнец. Стеф никогда не сумел бы также сильно полюбить другого человека, только Люка, с которым всегда ощущал себя единым целым; к счастью, этого и не требовалось. Братья открылись друг другу, и отказа не получили, тем самым окончательно определяя линию дальнейших отношений.
- Иди ко мне, - Стефан неосторожно дёрнулся на кровати, приподнимаясь на одном локте, от чего альбом с рисунками полетел на пол; ни один из братьев особенного на то внимания не обратил. Они были заняты, они целовались, гладили друг друга по обнажённой коже, привыкая к своей раздетости и к ощущению такого же обнажённого человека рядом. Стеф терял голову от ощущений и от понимания, что его брат, родная кровь, частичка его самого, способен на такое откровенное демонстрирование своего желания; подхватить настрой было не сложно. - Знаешь, я ведь никогда... - Стефан не стал заканчивать фразу, знал, что Лукас поймёт его мысль и без тщательного разжёвывания, - но я бы хотел. С тобой.
Не обязательно нечто подобное должно был произойти именно сегодня, но признанием своего желания Стефан хотел показать, насколько уверен в этих отношениях, насколько хотел получить от брата всего, на что тот только был бы готов согласиться. Для них обоих всё это было в новинку - и тем удивительнее было осознавать, что они одномоментно с головой окунулись в новые для себя взаимодействия, придавая им всё больше интимного оттенка.
- Люблю тебя. Люк. Ты ведь об этом знаешь?
Стефан снова накрыл губы брата своими, улыбаясь в очередной голодный поцелуй. Он и раньше говорил Лукасу о своих чувствах, но только теперь понял, что на самом деле имел в виду именно это, именно серьёзные отношения, а не только братскую любовь, которая окружающими только поощрялась бы. Они шли по очень тонкому льду, никому из их знакомых не понравится то, что близнецы дали своим отношениям подобное развитие, но пока Стефан видел искреннюю нежность в глазах брата, ему было наплевать на критику других людей.