Лениво потянувшись в постели придорожного мотеля, построенного специально для молодых покорителей некогда развивающегося города, не имеющих за душой ничего, кроме амбиций и оптимизма в глазах, а так же для коротания любовных страстей тех, кто уже крепко осел в этом месте, и не стремится выносить на показ свои порочные связи, Леон нащупал рукой пульт от телевизора и щелкнул на включение. До восхода солнца оставалось еще два с половиной часа. Мужчина знал это, как и то, что ровно через десять минут его наручные часы подадут сигнал, отмеряя начала шестого часа утра. Избавиться от внутреннего времяощущения за годы странствий он так и не сумел, оставив эту загадку в коробке с точно такими же, не имеющими ответа, и просто принимая как данность этот странный факт: где бы он ни был, какой часовой пояс не пересек и во сколько бы не уснул, ровно в четыре пятьдесят его глаза откроются. Бодрости подобный режим, к сожалению, не придавал, зачастую пробуждение, резкое, словно его только что огрели по голове кувалдой, сопровождалось столь же характерной головной болью. Пролистывая каналы, где утренние ток-шоу меняли юмористические передачи, а те в свою очередь чередовались с детскими мультфильмами и религиозными программами, Лютор остановился на местных новостях и в одно плавное движение перекатился с матраца на пол. Легкая зарядка из пары десятков отжиманий и последующий холодный душ, так же являвшиеся каждодневным ритуалом, что тело Леона буквально требовало, ища выход скопившейся внутри энергии, окончились чашкой крепкого кофе, окончательно растормошившим его сознание.

- До сих пор нет никаких известий о судьбе пропавшего на днях жителя Рокленда Лиама Хэлла, полиция объявила о вознаграждении за любую информацию о его местоположении. – донесся сквозь ворох малоинформативных городских поводов для гордости отчетливый речитатив диктора. Из всей вереницы слухов, легенд и рекордно круглых черничных пирогов, что составляли основную повестку минувшего дня, именно эта новость выделялась, словно бы была самой главной для Лютора. Впрочем, это было не так далеко от истины – где-то глубоко внутри он жаждал подробностей, предвкушал кровавую вакханалию и громкие подробности о том, как долго страдал этот Лиам. Например, сколько раз его приводили в сознание, пока отрезали уши и сверлили зубы, снимая все это крупным планом для закрытых трансляций узкого круга избранных любителей пощекотать нервишки снафф материалом. Или детали расследования о бродячей труппе торговцев жиром, что обосновалась в лесу и в ходе задержания дала ожесточенный бой местным силам правопорядка, где среди запечатанных пакетов и алюминиевой посуды и был опознан труп. Внутренний голос Леона всегда рисовал жуткие картины и предполагал худшее в людях и их судьбах. Поганее всего было, когда он оказывался прав, строя предположения из воздуха и попадая в самую точку. Когда требовал от Леона вступить в игру, убеждая, что никто не станет оплакивать убийц, и что их боль надолго насытит, ослабит давление, заставит шум в голове исчезнуть. Слушая подобные новости, более всего Леон опасался внезапно осознать свою причастность к происходящему. Для обладателя набора специфических навыков и знаний, происхождение которых проще всего было списать на простое «наверное, в кино видел», а так же не отличавшимся гуманностью советником в голове, каждый пропавший человек в городе, в котором в этот самый момент находился Лютор, являл собой просто шикарный подарок, разворачивая который он погружался в пучины самокопания, надеясь не отыскать на дне своей памяти подавленные воспоминания о трупе и его происхождении.

Вторая чашка кофе. Разум продолжал бурлить, перебирая варианты, что подкидывал голос. Ему определенно нравился этот город, в котором фасад благочестивости скрывал гниющий остов разврата и хаоса. Наркотики, бандитские разборки, ореол мистики, теперь еще и убийца. Голос не сомневался, что продолжение этой истории еще впереди, его манила неизвестность, желание развязать охоту на охотника, выяснить, что произошло и повторить это в точности, в деталях имитируя совершенное преступление, сохраняя на авторе авторский почерк. Осушив чашку в три крупных глотка и изрядно потрепав гортань кипятком, Леон заставил своего внутреннего зверя угомониться, по счастью ему было не принципиально, чьей болью питаться, и подобный трюк давал некоторое время мысленной тишины. Оставалось лишь надеяться, что этого хватит чтобы перекрыть предстоящий стресс, ведь если в руках у Кэтрин окажутся ножницы или того хуже – опасная бритва, приближающаяся к его горлу… Лютор старался не думать об этом, не провоцируя лишний раз внутреннего параноика, второй раз глотать кипяток чтобы угомонить его будет еще больнее.

Дождавшись восьми утра Леон отправился в путь, по пути заглянув в вещевой магазин и прикупив себе свежую рубашку. С учетом его скудного багажа, покупать чистые вещи обходилось дешевле и практичнее, чем возиться с прачечными. Расплатившись и тут же выбросив старую одежду в ближайшую урну, Лютор свернул во дворы, перескочив пару улиц и попутно купив небольшой букет белоснежных лилий в небольшой цветочной лавочке, находящейся в уютном ограждении жилыми домами от основных транспортных магистралей. Поблуждав извилистыми траекториями еще некоторое время, мужчина вышел прямиком к салону. Способы добраться сюда, а так же выбраться отсюда он изучил еще вчера, проведя по настоянию голоса разведку местности. Долгое время Лютор наблюдал за окнами, считал клиентов и время, что они тратят на процедуры, затем изучил здание снаружи, дотошно выискивая запасные выходы и маршруты, в деталях запомнил каждый проулок в квартале, и при желании смог бы попасть на прием к Кэтрин даже с завязанными глазами.

На часах была половина десятого, когда мужчина вошел в здание и занял одну из вешалок своей курткой. Как и было оговорено, он не стал бронировать запись, а попросил девушек пригласить Кэтрин в зал, вольготно расположившись в кресле, пряча под подолом накидки свой подарок и глядя сквозь отражение в ростовом зеркале на полупрозрачную дверь с надписью «администратор». Дверь отварилась, и обменявшись загадочными улыбками со своей работницей девушка победоносной поступью направилась к нему. Лютор отметил ее абсолютное превосходство, здесь Кэтрин была хозяйкой во всех смыслах этого слова. Строгая и холодная как лед, но при этом живая, обладающая горящим, полным жизни взгядом. Как только она встала за его спиной, глядя прямо в глаза через отражение, он словно фокусник выудил припрятанный букет и крутнулся на стуле, оказываясь лицом к лицу с красавицей что разглядела в нем нечто большее, чем просто бродягу оказавшегося не в том месте и не в то время пару дней назад.

- Здравствуй Кэтрин. – Улыбнулся он ей в ответ, поднимаясь со своего места и вручая цветы. Воспользовавшись моментом пока они находятся так близко и не вооружены ножницами, Лютор вновь потянулся к ней и поцеловал, развеивая сомнения, если таковые и были, у ее работниц.

- Я желаю поужинать с тобой, можешь сделать с моим лицом что-то, что соответствует дресс-коду?

Леон старался сохранять уверенность и самообладание. Два этих качества были самыми важными в любом деле, и он это знал. Стоит лишь показать свою слабость или страх – как все пойдет прахом. Подтачиваемые  изнутри, словно сжираемые древесными жуками остовы, концепции рушатся под весом панических атак и внутренней паники. Ему потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы не отражать на своем лице всю гамму эмоций от прикосновений острого металла к его волосам, опасной близости ножниц от незащищенной шеи, манипуляций с затылком и требований закрыть глаза, прерывая наблюдение сквозь зеркало за движением рук Кэтрин. В какой-то момент мужчина поймал себя на том, что вцепился в подлокотники обитые заменителем кожи столь крепкой хваткой, что едва ли не оторвал их от металлического каркаса. Но на его счастье, все закончилось быстро. Девушка отказалась от использования опасной бритвы, вновь подчеркивая, что ей по душе шикарность бороды своего нового друга. Под ее чутким руководством она и впрямь стала выглядеть более солидно, нежели изначальный вариант, идеально подходивший для инфильтрации в нестройные ряды хипстеров, что само по себе ужасно. Хипстеров Леон не любил. Вряд ли их вообще хоть кто-то любил, данная субкультура была странной во всем. Покрутившись перед зеркалом напоследок, похорошевший и словно бы сбросивший пять, а то и семь лет вместе с излишком волос, Лютор благодарно кивнул своей девушке. Наивно было считать ее таковой, но, их отношения развивались настолько спонтанно, что такое развитие казалось ему логичным, правда, в рамках нормальной жизни. В душе он прекрасно понимал, что однажды уедет, возможно, на неделю, а может и навсегда. Ненадежность было его вторым именем, а Кэтрин явно заслуживала лучшего. Вариант остаться Лютор исключал, так еще хуже. Опаснее. И для него, и для тех, кто ему дорог.

- Ужин. - Подтвердил слова Кэтрин Леон, дожидаясь пока та снимет с него фартук. Он поднялся с кресла, и тут же заключил девушку в свои объятья,  сомкнув пальцы в замок на ее талии и всматриваясь в красоту ее лица, уже не через отражение, а воочию.

- На двери твоего кабинета написано, что ты заканчиваешь в шесть, если у тебя нет никаких неотложных дел, я бы зашел к этому времени.

Леон улыбнулся, не отрывая глаз от девушки и в предвкушении ожидая от нее ответа, как поймал себя на более авантюрной затее:

- А впрочем, у меня в планах до вечера только поиск ресторана, так что если ты позволишь, я останусь тут и помогу тебе с бюрократией. Просто скажи что делать, и где это лежит, и мы в два счета сведем налоговые вычеты годового периода. Нам даже табуретка не понадобится, я просто создан для того, чтобы доставать архивы с верхних полок.

Леон кивнул. В каком-то смысле, он тоже знал город как свои пять пальцев – стандартная застройка коврового типа, где блоки улиц строго упорядочены, поделены на кварталы и разграничены полотнами шоссе. Заблудиться было невозможно, а отыскать нужный адрес, зная его расположение на карте, он умудрялся простым подсчетом крупных развилок по пути к цели. Тем не менее, в тонкостях и нюансах, будучи гостем, а не местным жителем, погрузиться с головой было, порой непросто. Кэтрин знала лучшие места. Он знал только те, что видел, в этом и заключалась разница.

Пройдя в кабинет вслед за девушкой, Лютор оглядел помещение, довольно просторное для административного кабинета, особое внимание уделил стоящему у одной из стен футуристическому креслу, на котором, по всей видимости, творилась женская магия.

- Индивидуальная практика? – Поинтересовался мужчина, указывая на кресло. Вопрос был скорее риторический, достаточно было поглядеть на стеллаж, состоящий из дорогих тюбиков с непроизносимыми, вероятно, европейскими названиями, чтобы понять, что Кэтрин действительно хорошо знает, что делает.  Небольшая раковина, зеркальце и белесая плитка с хаотичным зеленоватым окроплением без слов подтверждали предположение, что тут бывают исключительно сливки общества. И он.

- Надеюсь, у тебя не будет неудобств от наличности? – Поинтересовался он, зная, как мало ее используется в обиходе. В последние годы бумажные деньги стали строго ассоциироваться с незаконной деятельностью и предпочтительно с наркотрафиком. Честные люди выписывали чек. В этом Кэтрин оказалась на удивление проницательна, с ходу предположив, что его кредитная линия лежит на нулевой отметке. Впрочем, еще пару дней назад он пришел как бродяга, что еще хуже, чем уличный дилер. И она все еще не задавала вопросы, по всей видимости, не желая знать ответы, что способны разрушить тот тонкий флер, царящий между ними.

- Это конечно не мое дело, но раз тут стоит космический табурет, технически, это помещение считается производственным. – Леон повернулся к стеллажам, аккуратно заполненными папками, четко структурированными по годам и месяцам. Он нахмурился, взглядом изучая датировки. – Его можно вычесть из земельного налога штата, ты ведь и так подшиваешь чеки за услуги и выплачиваешь аренду, верно?

Леон наугад взял одну из папок за октябрь, раскрыв ее и пробегая пальцем по графам. Цифры он любил, с ними было проще, они не угрожали жизни и как правило не вызывали параноидальных подозрений. Просматривая ровные и симметричные столбы, мужчина увлекся до той степени, что сделав шаг назад, очутился на маршруте Кэтрин, едва не сбив ту с ног, однако умудрившись рефлекторно бросить папку и подхватить девушку за талию, лишая ее всякой возможности столкновения и последующего падения.

- Извини – одновременно с ней проговорил Леон и усмехнулся этому. На долю секунды воцарилась пауза осмысления. Она вновь в его руках, теперь они одни, как в тот день, когда познакомились, дверь закрыта, а персонал точно не станет беспокоить, занимаясь более важным делом – обсуждением, какой именно разврат эти двое там творят. Вновь притянув Кэтрин к себе, Леон страстно впился в ее губы, руками изучая изгибы спины и талии, делая шаг к столу, маня девушку за собой в долгом поцелуе и усаживая ее на столешницу. С губ Лютор переключился на ее шею, оставляя влажную дорожку, согреваемую горячим дыханием. Слегка отстранившись, мужчина встретился с ней взглядом, прекрасно понимая, что сейчас, в отличие от прошлого раза он не просто вторгается в ее личное пространство, но еще и собирается осквернить святая святых – ее кабинет. Однако руки с талии Кэтрин убирать Леон не торопился, напротив, продолжая гладить ее вдоль спины, он уже умудрился залезть ей под кофту и изучить принцип действия замка на бюстгалтере.

От взгляда Кэтрин его бросило в жар. В ее глазах блистали такие яркие искры, что он не мог перестать в них смотреть. В этот момент он мечтал лишь об одном – чтобы она всегда смотрела на него вот так. Время замедлило свой ход, и в кабинете повисла звенящая тишина. Лютор дотронулся до лица девушки, отмечая, какая мягкая кожа на ее скулах. Палец скользнул ниже, прошелся по слегка припухшим от страстных и затяжных поцелуев губам, словно дразня ее и тут же ускользая, переключаясь на заигрывания с выбившимися из прически локонами. Кэтрин не возражала, она жаждала продолжения, обвивала ногами и заставляла прижиматься плотнее. Гармония тишины была разрушена. Не сдерживаемый более рамками приличий, Леон широким движением очистил стол от всего, что могло бы им помешать. С грохотом рухнула вниз цветочная ваза. Издавая пластиковый треск, обреченно поскакал по полу лоток с документами. Просыпался органайзер. Это все могло быть важным потом, сейчас, существовала лишь Кэтрин, весь остальной мир плыл где-то на грани восприятия, казался таким иллюзорным, незначительным в сравнении со взглядом девушки и ее подрагивающим дыханием.

Он уложил ее на столешницу, спешно стягивая верх одежды и прижимаясь к ее груди, словно пытаясь слиться воедино с ее телом. Леон обнимал Кэтрин, покрывал поцелуями ее шею, щеки, губы. Он хотел ее, и девушка отзывалась всем телом на его желания. Лютор приподнялся, рассматривая девушку сверху вниз. Обнаженная, она выглядела еще эффектнее чем в одежде. Словно картинка из глянцевого журнала. Не медля ни секунды, он сорвал с себя одежду так, словно бы та была объята огнем, после чего принялся со всей доблестью освобождать ноги Кэтрин из плена обтягивающих джинс. В очередной раз мужчина поймал себя на том, что у нее было потрясающее тело, сильное и упругое, торжество изящных форм и пропорций. Кожа как шелк. Он ласкал пальцами ее самые секретные места, недоступные ни для кого, и столь податливые под его напором. Целовал и покусывал грудь, сжимал ягодицы и гладил обнаженные ноги во всей их длине. Томительное ожидание закончилось вожделением, и он издал вздох облегчения, словно бы с его плеч только что рухнула тяжесть всего небосвода, когда ласки и прелюдии перешли на новую стадию, и они слились, теперь уже по-настоящему, разделяя всю страсть друг с другом в ритмичных движениях.

- Кажется… Нас… Слушает… Весь зал… - усмехнувшись произнес Лютор, что впрочем не сильно то его и смущало. Все что имело значение, было прямо перед ним.

Отредактировано Leon Luthor (10.08.2022 21:43:47)