Тихий и едва подрагивающий голос брата медленно, но верно пробивается назойливой голодной мошкой сквозь тягучее, точно густой мазут, забытьё. Рэн нехотя вздрагивает — мышечная реакция — словно молчаливо прося оставить его в покое. Что такое? Зачем брат его будит? Уже утро? Пора на работу? Он ведь только что уснул. Он так хочет спать! Даже снов никаких не увидел, закрыл лишь глаза и тут же просыпаться.
[indent] — Мм… — Едва слышно мычит Рэнмо, не желая поддаваться зову брата, но зов о помощи проникает глубоко в подсознание, зарождая неосознанную тревогу. Или же эти слова лишь тормошат её, пробуждая обманчиво утихший внутренний эмоциональный шторм — как один тонкий прутик в руках злого мальчишки способен разворошить целое гнездо ос, так грозящая брату опасность способна превратить Рэнмо в состоянии голода в дикого, взвинченного на эмоциях и жажде уничтожать всё на своём пути, зверя.
[indent] Нервная конвульсия прошибает тело — так неудобно и даже болезненно, что-то сковывает, лишая свободы. В голове стоит гул, а во рту отвратительный привкус и жуткая сухость. Его немного мутит. Неужели вкуснейшая вчерашняя лазанья брата, съеденная сегодня на обед, под влиянием всего этого стресса дает о себе знать? Нет, их же опоили! Рэн открывает глаза, внезапно вспоминая недолгие минуты, растянувшиеся в какую-то издевательски зажёванную вечность, до того, как отключиться. Как забеспокоился с самочувствия и поведения брата, как сам почувствовал себя чертовски хреново и слишком непривычно даже для измотанного в край человека — уж свои-то возможности закаленного тренировками и медитациями айкидоки он знал даже в моменты растущего голода. Этот голод скорее давал ему силы, пусть пока что и не внушительные, обращая в берсеркера на короткие мгновения и превращая эмоции в силу, заглушая истинное положение физического состояния — может, только именно поэтому он и не свалился раньше Торкеля.
[indent] Брат живой — это главное.
[indent] — Ты в порядке?
[indent] Рэн тихо выдохнул с осязаемым облегчением, обдавая бледное лицо нии-сана своим горячим дыханием. Тор почти тут же открыл глаза. Они связаны; неприятные незнакомые запахи бьют по обонянию; кто-то, вероятно их похитители, где-то совсем рядом. Рэн попробовал осторожно пошевелиться, стараясь не привлекать к себе внимание, и задел что-то или кого-то позади — кажется, там лежит кто-то ещё. Поворачивать голову он пока что не торопился. Набрав воздуха в лёгкие, парень едва слышно и очень медленно выдохнул, пытаясь привести себя к хладнокровию мастера боевых искусств, а не попавшего под припадок истерика, паника которого, как от искры, вот-вот готова вспыхнуть ярким пламенем — чертовы минусы кровавого голода, влияющего на эмоции.
[indent] — Ты что-нибудь можешь разглядеть? — Едва слышно шепчет он Торкелю, хватаясь, как за тростинку, за его ощущение близости и его ледяного влажного лба, чтобы выработать из него тепло, столь необходимое для спокойствия и надежности.

Отредактировано Ren Mochizuki (22.09.2022 16:19:42)

Подпись автора

алая луна, по чернилам серебро

Позади брата никого и вроде как безопасно. С тем, как Торкель вертит шеей, становится ясно, что и позади Рэна нет преград — по-крайней мере, вероятных похитителей. Кто это вообще такие и что им нужно?! Можно было бы решить, что это дядюшка послал за ним своих людей, решив-таки вернуть к себе под крыло и нарушив своё слово чести, но присутствие других, помимо них с Торкелем, и явно американская речь без акцента пресекали данные мысли практически на корню. Да и методы по связыванию всё-таки не те.
[indent] Рэн тоже попытался снова пошевелиться, заодно проверив крепость и натяжение веревок — в теории освободиться от пут у него не составит труда, но на практике могут повлиять совершенно неожиданные вещи. Например, скованность мышц от долгой неудобной позы, зацепившаяся за что-нибудь одежда да и просто психанувший рядом такой же похищенный незнакомец или незнакомка. И услышав внезапно про перочинный нож, Рэн сам едва успевает уткнуться лицом в плечо брату: его захватывает врасплох резкий нервный смех — вот ведь идиоты, потерять потенциальное оружие и инструмент для освобождения! Они бы еще этот ножик вложили бы в пальцы Торкелю! Ну а что? Чего уж мелочиться-то?
[indent] Черт возьми! Это что, какая-то нелепая комедия или как?!
[indent] Вообще, если честно, в похищение всё ещё верилось с трудом, как и в их положение в целом. Наверное, это некоего рода отрицание?
[indent] Вдох-выдох. Надо держать себя в руках! Черт, ещё и подбородок болит почему-то...
[indent] — Положись на меня. — Тихо шепчет.
[indent] Рэн максимально бесшумно выгнул спину назад — спасибо, что его бросили на бок — вновь уперся в кого-то лежащего рядом головой, и потащил руки вниз, чтобы те проскочили под задницу. Мягкая скользкая шелковая ткань только способствовала его повышенной для обычного человека, но не для мастера боевых искусств гибкости; а веревки, затянувшись до предела в узлах, стали расслабляться, как только руки проскользнули под подтянутыми к заднице ногами. И оп — они уже впереди. Спасибо мышцам, что не решили подвести в самый неподходящий момент, и прочим внешним факторам, что пока что не вмешались. Торкель к тому времени уже повернулся к нему спиной. Рэн нащупал рукоять ножика и с помощью шпенька раскрыл лезвие одной рукой. Веревки вокруг запястий заметно ослабились из-за изначального связывания за спиной, но он не стал тратить время и начал резать сковывающие брата путы, чтобы повысить шансы освобождения обоим. Когда веревка разорвалась, Рэн стал распутываться и сам, но без ножа, осторожно и максимально бесшумно опустив тот на пол.

Подпись автора

алая луна, по чернилам серебро

Роджер открывает глаза. Бессмысленное действие – темнота перед глазами все также непроницаема.

(Нелли где Нелли что с Нелли где)

Стараясь игнорировать боль в связанных руках, он прислушивается к происходящему. Он здесь не один; и те, другие, перешептываясь, пытаются снять с себя путы.

– У меня есть фонарь, – шепчет Роджер едва слышно. – Могу посветить... если развяжете мне руки.

Отредактировано Roger Peterson (22.09.2022 22:59:58)

Тонкий луч света мечется по кузову, пока, наконец, не выхватывает лицо Нелли. Бледная, как бумага, она с трудом моргает, пытаясь прийти в себя.

– Дайте нож, – нетерпеливо просит Роджер, и, получив искомое, перерезает веревки на ногах Нелли и руках. Грубые путы оставили следы на нежной коже; морщась, Нелли трясет занемевшими руками, и Роджер берет ее за запястья, разминая.

Нелли проявляет благодарность весьма необычным способом.

Роджер складывается пополам, когда каблучок изящной туфельки влетает ему в живот. Не выходит ни выдохнуть, ни закричать. Впрочем, это и к лучшему; нельзя привлекать внимание похитителей.

– Нелли! Нелли, это я, Роджер!

Отредактировано Roger Peterson (23.09.2022 00:15:30)

Судя по шепоту и нетерпеливой просьбе, больше похожей на приказ, соседом Торкеля оказался некий грубиян. Рэн только мысленно фыркнул, едва сдерживая себя, чтобы не впиться тому в шею своими тупыми клыками — очень уж он не терпел подобные экземпляры человеческой натуры, что по своему самурайскому характеру, что по строгому воспитанию двух благородных семей японской и ирландской крови, что по тем же генам культурного наследия. В другой любой момент он бы хладнокровно списал подобное поведение чужака на стресс — в конце-концов у американской элиты в наследии сплошь и рядом мошенники, деревенщины да беглые преступники, не то, что у них с Торкелем семьи голубых кровей, — но сейчас подобный нюанс презираемых Мотидзуки-младшим хамских черт взвинтил раздражение чуть ли не на максимум. Это-то и почувствовал брат, как всегда вовремя прийдя на помощь: прикосновение к ногам сначала вынудило непроизвольно вздрогнуть, но потом Рэн ощутил знакомые движения и тепло, а рука брата продолжила свою ласку уже в успокаивающем жесте. Всё правильно, сейчас не место эмоциям, особенно, когда они тебе не слишком подвластны — подобное собственное состояние бесило ещё сильнее, ввязывая в издевательский уроборос.
[indent] Вдох-выдох. Вдох-выдох. В конце-концов, не Рэна стоит опасаться этим людям и даже не похитителей, а многими избегаемого кантора местной церкви.
[indent] — Всё хорошо. — Прошептал Рэн, давая понять брату, что тому не стоит волноваться о его возможной нестабильности, как вдруг яркий луч фонарика прожигает болезненной вспышкой глаза, оставляя световые ожоги, а следом слышится возня и уже почти знакомый голос, ставший громче, нежели раньше. Едва сдерживаясь, Рэн властно шипит:
[indent] — Не шумите, если хотите жить.
[indent] Вдох-выдох. Хотя, если кого-то из паникующих поубивают или ранят, то у них с Торкелем появится шанс собрать куда больше информации и, воспользовавшись случаем, выбраться из… судя по всему, грузовика.
[indent] — Похоже, нас везут куда-то за город. Прислушайтесь — тихо, в кабине только двое мужчин. Вокруг более нет ни транспорта, ни городского шума. Они могут быть вооружены, но нас больше. Если будем действовать осторожно и слаженно, сможем выбраться из этой западни. — Оглядывая тёмные участки кабины и потенциальных партнеров по выживанию или же расходный материал, он забрал обратно нож от греха подальше и вернул его брату.
[indent] — Никто не ранен?

Подпись автора

алая луна, по чернилам серебро

Больше всего, пожалуй, Роджер жалеет о том, что в карманах его прекрасного костюма не нашлось места для глока. Он подумывает о том, что когда – если – он выберется из этой переделки (и, разумеется, благородно и героически спасет Нелли Пейн), ему стоит наведаться к Аделаиде Дюбуа снова и попросить ее придумать какой-то вариант.

Наличие пистолета могло бы помочь ему защититься. Вместо этого у него есть фонарик и абсолютно бесполезная шариковая ручка – если не попытаться воткнуть ее в глаз одного из похитителей. Он окидывает взглядом и лучом фонаря фургон, надеясь найти хоть что-то похожее на оружие, но безрезультатно. Единственное хоть что-то подходящее – небольшой молоток – оказывается бесполезной пластиковой игрушкой.

Отредактировано Roger Peterson (23.09.2022 19:14:16)

- Септа очнись, - ужасно холодным тоном, - очнись я сказал!
Голос брата разрывает барабанные перепонки и одновременно вызывает желание закрыть глаза ещё плотнее - голова болит нестерпимо. И ещё укачивает. Тошнота подкатывает к горлу и желчь вызывает жжение и желание срочно выпить холодной воды.
Чертовы тарталетки решают посмотреть какого хрена происходит вокруг и многочисленное выпитое шампанское, видимо, тоже.
- Септа твою мать! - его голос словно удар по щекам во время обморока. Неприятный, злой и немного встревоженный.

Открыть оба глаза кажется такой непосильной задачей.
- Так, хорошо, давай сначала один. Один, я сказал! - властный и ледяной голос Сета добавлял лишь новой порции головной боли, но она подчинилась. Нехотя. Через боль. С трудом.

Кромешная тьма вокруг не добавила ничего жизнеутверждающего.

- Ладно ладно только отстань пожалуйста, - бормочет блондинка [или это все происходит у нее в голове?] и сознание чуть быстрее возвращается к ней, подкидывая все новые и новые звуки и ощущения. Неприятные, к слову.
Первым было то, что вокруг все же темно и это не игра рассудка. Вторым - что что-то липкое прочно обосновалось где-то на лбу и неприятно стекает по щеке. Третьим - что пошевелиться не представляется возможным. Ну как... разве что как червяк в луже. Еще и больно. Что-то сдавливает запястья и лодыжки.
Холодно.

Она нахмурилась, стараясь не поддаваться уже во всю гуляющей рядом панике.
Голоса. Они были или это все происходит в моей голове?
Свет. Где-то там, в паре метрах. Нужно пошевелиться или хотя бы издать какой-то звук.
Голоса стали отчетливее и ещё какой-то шум… они что… едут куда-то?
- Точнее вас везут и ты связана, бестолочь. Как будешь выпутываться из этого дерьма? - даже без освещения и чётких образов она понимала, что брат скрестил руки на груди, цокнул и закатил глаза.

Знакомые голоса ворвались в сознание очередной порцией головной боли.

- Рен? Это ты? - сдавленно прохрипела блондинка, это ты? - помоги мне…
Девушка снова постаралась пошевелиться, но тошнота и головная боль не давали возможности адекватно координировать свои движения.
- Лео? Лео где ты? - она приподняла голову. Вокруг какие-то шевеления, какие-то тихие переговоры и отчетливый шум мотора… какого гребаного хрена творится?
Она отмечает, что сумки нет. Хотя как со связанными руками можно вообще хоть что-то понять - это уже совсем другая история.
Боль застилает разум и заставляет прикрыть глаза на несколько секунд.

Девушка лишь тяжело сопит и ещё раз зовёт на помощь голоса рядом.
Из тихих переговоров вокруг она вычленяет несколько знакомых голосов. Тех, кого она видела на благотворительном ужине неподалеку от себя. Неужели это подстроил сам мэр? Да не может этого быть...

Подпись автора

перезаряжай, выстрели в спину

за то, что я любил тебя лишь наполовину

Тьма. Такая густая, объемная, словно материализованная, она обволакивала, погружала, всасывала в себя. В этой тьме ему было уютно. Спокойно. Оглядываясь, он видел все. Казалось, перед Леоном разворачивается панорама из прошлого, настоящего и даже будущего. Все нити вероятностей и невероятностей сплетались вокруг, а он, словно кукловод, мог коснуться любой из них, пойти вдоль линии и проследить, куда же приводит то или иное решение.

- Так вот значит, каков твой мир. – Тихо произнес он, глядя на собственное тело, распластавшееся по кабине грузовика, освещаемое лишь острым лучом карманного фонарика.

- Я вижу все. Я чувствую все. Невероятно.

Леон протянул руку, пытаясь коснуться самого себя, но нащупал лишь барьер, словно мир что окружал его, внезапно стал панорамой, на которую он способен смотреть, но не может контролировать. Его тело, столь беззащитное и хрупкое с ракурса бесконечности, заново училось  простым и базовым вещам. Оно вдыхало воздух, анализировало его состав. В фургоне становилось душно, хоть он и не был герметичен, но семь человек расходовали кислород в большей степени, чем тот поступал. Леон тоже это заметил, со стороны многие вещи казались более очевидны. Его руки освободили, и Лютор принялся потирать перетянутые запястья. Чувство боли было для него не ново, но являлось столь редким разнообразием, что он наслаждался им, вкушая по настоящему, пока Леон довольствовался отголосками эмоций что царили вокруг. Страх, злоба, ненависть, азарт. Все это буквально витало вокруг, просачиваясь сквозь панораму во внешнюю тьму, становясь ее частью, становясь его частью.

- Лео здесь нет. – Присев рядом с девушкой, тихо шепнул ей Лютор, после чего взял ее руки в свои, и после недолгого изучения веревки кончиками пальцев, принялся разматывать узел. Все происходящее он воспринимал как некий фарс, насмешку над собой. Никогда, никогда прежде он не попадался так глупо. Никогда прежде его не вывозили в лес. Никто не смел бросить ему столь наглый вызов, и уж тем более, ему не приходилось ждать что кто-то развяжет его путы. Он мог освободиться и сам, например, связав шнуровку своих туфель и перепилив веревку при помощи ног, однако не торопился этого делать по целому ряду причин. Вместо этого Лютор предпочел потратить время на установление полного контроля над собственным телом. Теперь он был в себе. Теперь он был вне себя. Его пытались убить, опять. И в этот раз не за грехи прошлого. В голове все еще шумело, последствие транквилизаторов что применили солдаты мэра. Это был какой-то новый состав, химическая формула, ранее не известная ему. Лютор прекрасно помнил как действуют большинство соединений, ведь он испытывал их на себе, вводил в различных дозировках для повышения собственной сопротивляемости, чтобы не оказаться в подобной ситуации. Но он все же оказался. Леон умудрился налажать, даже подсознательно чувствуя ловушку.

- Сколько машин в сопровождении? – Сухо обратился он к Роджеру. – Эти парни не дрова везут. Подумай, стандартная коробочка, так? Машина спереди, машина сзади, и контрольная группа по запасному маршруту.

Молчавший все это время, Лютор прищурился, выхватив луч в собственное лицо, став на краткий миг центром внимания. Насколько он успел понять, плана по спасению ни у кого не было. Не было даже элементарных представлений о том, куда и зачем они едут. Почему они. Не было разведданных, однако, были определенные амбиции и желание выбраться.

- Самым идеальным вариантом было бы просто ждать, пока что. Не действовать, не зная всех переменных. Однако теперь по приезду они будут знать, что вы разрезали путы, что у кого-то есть нож и кое-какое оборудование. Это поменяет правила игры.

Лютор притих, словно задумываясь о собственных словах. Он вновь обнял Септу, прижимая ее к себе и кладя голову девушки себе на грудь, целуя ее затылок и шепотом сообщая той самые страшные слова, на которые Леон никогда не решился бы.

- Мы не люди в волчьих шкурах, мы волки в человеческой коже. Каждый из присутствующих попал сюда именно поэтому. Злоба. Жестокость. Это наш единственный путь чтобы выжить.

Он вытащил шпильку из волос девушки, нарушая идеальную симметрию прически, на которую Септа потратила полтора часа их жизней. Принявшись пальцами задавать тоненькой полоске проволоки новую форму, загибая один край так, чтобы тот подобно прищепке бил по снованию другого края, он добился эффекта ударной отмычки. Лютор действовал отстраненно, механически, если не сказать, рутинно. Для него не стояло вопрос действовать или не действовать. В иной ситуации он бы предпочел выждать, пока они не явятся к пункту назначения, но сейчас концепция изменилась.

- Остановите меня, если есть план лучше. Сейчас я вскрою замок и буду держать дверь. Девушки, вы начнете колотить по кабине и кричать, что хотите воды, в туалет, замуж, в общем, вопите, до тех пор, пока машина не остановится. Как только солдаты подойдут, мы с Роджером, Нелли и теми двумя ниндзя, что умудрились протащить на перестрелку нож, используем фактор внезапности и атакуем. По возможности хватайте стволы и бейте по конвойным машинам.

Отредактировано Leon Luthor (27.09.2022 18:31:51)

– Я согласен, Леон, – кивает  Роджер. Предложенный им план не кажется детективу столь уж идеальным, как минимум потому, что задействует и Нелли – его маленькую хрупкую Нелли. Женщину  которую он бы предпочел держать подальше от всего этого. Но за неимением лучшего... – Кстати, про факторы неожиданности. Можем попробовать ослепить их фонарем. Если попасть в глаза...

Похоже, раненых не было. По-крайней мере, серьезно раненых. Рэн ощущал очевидный запах крови — голод крови сейчас был на руку — и исходил он только от одного человека, лежащего неподалёку от мужчины, которого Рэн только что и освободил. Предположительно, от девушки — от этой крови веяло дорогим женским парфюмом и изысканной едой с шампанским. Раненой, действительно, оказалась девушка и никто иная, как сама Септа, позвавшая его на помощь. Парень уже было дернулся развязать подругу и осмотреть её, как «сосед» взял инициативу на себя; и, расценив, что этот незнакомец всё-таки является ее ухажером, Рэнмо решил не вмешиваться.
[indent] Две другие девушки, судя по всему, отделались лишь испугом. Голос одной из них показался даже отдаленно знакомым, а когда фонарик мужчины с пострадавшим достоинством скакнул по их лицам, Рэн понял, что ему не почудилось. Чуть прищурившись, он кивнул той девушке, с которой предпочёл бы больше не пересекаться даже через улицу —  всё же стоило уехать из этого города, чтобы не давать друг другу лишних волнений по поводу общей тайны, которую он предпочёл бы иметь только с одним братом. Что же касается самих улиц, то эта девушка, насколько он помнил карту родного Роклэнда двенадцатилетней давности, похоже, что-то путала, ведь ратуша стояла совсем в другом месте. Вполне возможно, что за это время что-то изменилось. Впрочем, он расценил это не слишком важной информацией. На данный момент. Гадать можно долго, но ни к чему хорошему это не приведёт, скорее время отнимет и отвлечёт от важных деталей.
[indent] Вариант с выпрыгиванием на ходу, предложенный миловидной блондинкой, мог бы прокатить хотя бы для кого-то из них, но вряд ли помог бы выбраться из фургона всем. Судя по ощущениям и тому, что фургон не слишком трясло, скорость была небольшая. К тому же дорога довольно ровная. Но рано или поздно ребята в кабине поймут, что теряют свой, вероятно, ценный груз. Всё-таки интересно куда их везут и почему именно их? Каковы критерии у похитителей? Можно делать только предположения. Было бы неплохо иметь всю информацию на руках о всех присутствующих, но увы и ах. И без того блондин, решивший взять на себя роль лидера и, судя по всему, знакомый с криминалом не понаслышке, слишком много болтал не по делу. Однако его мысли насчёт плана частично совпали с мыслями Рэна — вынудить водил остановить грузовик с помощью девушек, а опытным в боях и самозащите мужчинам обезвредить их.
[indent] Рэнмо взглянул на брата, ощущая его самочувствие, и успокаивающе положил руку на плечо, заодно подпитываясь в ответ теплом и силой. Торкель вслушивался в то, что происходило в кабине, считывая информацию, и Рэн улыбнулся — взять бы всем пример с его кантора.
[indent] — Мы точно не на оживленном шоссе. — Повторил Мотидзуки снова, спокойным шепотом обращаясь ко всем, но в большей степени именно к мужчине с фонариком, говорившем об оживленном движении и возможном ДТП. Кем являлся этот человек по профессии, Рэн не мог пока что понять или хотя бы предположить, но тот блондин обращался к нему так, будто бы тот шарил или должен был шарить в вопросах с похищениями. Впрочем объяснять свои слова Рэн не стал — наблюдения были очевидны: из-под дверных щелей проступала лишь тьма, значит, за ними никто не едет и дорога не освещённая. Если не считать шепота присутствующих, приглушенной громкой болтовни похитителей и мерного гула грузовика, движущегося по идеальному асфальтному покрытию на небольшой скорости, то вокруг стоит идеальная тишина. Слишком идеальная. Вероятно, этот мужчина с фонариком паникует. Его можно понять — не каждый день оказываешься в подобной ситуации, а тем более, когда рядом тот, чья сохранность важнее всего на свете. Вопросы оставались и к самоназванному лидеру: предположение действий похитителей с возможным конвоем были бы отчасти логичны, но эта тишина и неспешная езда со слишком уж расслабленным поведением исполнителей — какими бы безолаберными шестерками те не были бы — уже были нелогичны. Да и если эти ребята лишь шестерки, то конвой точно предполагался, однако либо те отстали где-то, что как-то нелепо уже само по себе, либо помимо этого грузовика никого на несколько километров в округе.
[indent] И пока блондин препирался, решив, по всей видимости, словесно сразиться со служителем божием, наводя ненужной суеты, шума, растягивая время и нелепо паясничая — и это при его же словах о важности защищать Септу — Рэн скрежетнул зубами, стараясь не поддаваться раздражению, адски растущему из-за голода крови. Как бы этот самоназванный лидер их всех не утащил бы за собой, и в первую очередь свою же женщину. Хотя за Торкеля и за себя Рэн не слишком переживал, наоборот даже начал расти забытый азарт жестокого зверя-убийцы. Единственное, что из-за этих людей маячит вероятность начинать всё сначала по восстановлению памяти и борьбе против Цукиёми и Одина. Именно поэтому он решил всё-таки отдаться своей темной лунной стороне — дать этим людям самим наломать дров, а после уже действовать — тогда как светлая сторона желала спасти всех или хотя бы попытаться максимально обезопасить.
[indent] Прекрасно зная, что Торкель спокойно уделает этого блондина в его совершенно неуместной сейчас демагогической полемике на раз-два, вообще не утруждаясь, — хотя бы тем, что проигнорирует — Рэн начал изучать фургон. Фонарик отчасти помогал, отчасти мешал — во всех своих перевоплощениях Цу видел куда лучше именно ночью, чем днём. Видел, чувствовал, слышал и ощущал. Пока внимательно вглядывался, давая глазам привыкнуть, стянул с волос резинку и завязал их в тугой низкий пучок, чтобы не дать противнику возможности ухватиться за волосы. Обвязывая свой хаори поясом на манер оби и проделывая дыхательную гимнастику на успокоение и ловлю дзэна, он наклонился к углу, что имелся рядом. Предчувствия не обманули — в угадывающихся очертаниях и вялом отблеске, померещившемся мгновениями ранее от луча фонаря, в самом деле оказалась саперная лопатка. Рэн ощупал ее, обнаруживая пилу на одном из рёбер лопасти и фосфоресцирующий компас на ручке. Он поднялся с корточек, обернулся лицом ко всем и ловко незаметно пристроил ее на манер танто или катаны за оби рукоятью вниз за спину, чтобы не привлекать к ней лишнего внимания. У брата есть нож, у него лопата — неплохие помощники в вероятной борьбе для их главного оружия, которое у каждого было своё.
[indent] А после всё так же тихо и твёрдо произнёс с непоколебимым видом настоящего самурая:
[indent] — Мы не будем атаковать. — Незаметно он коснулся брата, давая понять, что они не будут участвовать в этом шоу, в которое в качестве бойца пытаются втянуть ещё и девушку из администрации мэра. Она хоть и не лыком шита, но это последнее дело подставлять не просто опасности, а буквально кидать ее в качестве разменной валюты на врага, да ещё и предположительно вооруженного. — Мы прикроем.
[indent] Что не означает, что они, действительно, будут прикрывать. План этого блондина был бы хорош, если бы он был планом Рэнмо. Нельзя необоснованно кидаться толпой, тут нужна иная тактика. И Рэн теперь точно решил, что они дадут этим людям возможность самоубиться на свежем воздухе, раз тем так этого хочется. Или стать той самой разменной валютой, чтобы уже ниндзя смогли спасти их женщин и самих себя. Рэн взглянул в сторону Септы — она прекрасно знает, что он является мастером боевых искусств по айкидо и как никто лучше смог бы вырубить водил один одинёшенек, никого даже не убивая, стоило бы тем только открыть двери; но он не станет этого делать. Теперь нет. И пусть она его за это порицает. Для него важнее уберечь Торкеля. И по возможности защитить девушек.
[indent] И всё-таки почему именно их похитили? И куда везут? Он бы хотел это узнать даже, может, больше, чем выбраться из фургона прямо сейчас. И не причастен ли к этому блондин? Уж слишком он уверен в том, что говорит касаемо именно этих похитителей, как-будто в курсе дела. Ещё и время шуточками и болтовней тянет. Пытается своими оскорблениями не сплотить, а наоборот посеять раздор. С ним явно что-то не так.

Отредактировано Ren Mochizuki (28.09.2022 03:24:57)

Подпись автора

алая луна, по чернилам серебро