Вик изначально был против идеи вернуться в Рокленд.
Она ему не нравилась - от слова совсем. Нет, конечно, Рокленд был куда лучше чопорного Лондона, который Оскару нравился, но от которого тошнило Вика. Всё-то там было гладко и шёлково - от одежды до акцента, будто из картона, словно вырезка из какого-то старого сериала, которые так любила бабуля Джастина.
Wait a minute, бабуля ведь тоже была фейковой! - уж Вик-то об этом знал лучше, чем все. Даже лучше Джастина, потому что тот не помнил почти что ничего о своей настоящей семье.
Вик же молчал - он не видел причин разрушать этот муляж, к тому же, чем меньше Джастин знал, тем для него было и лучше. К тому же, последние попытки Джастина причинить себе боль, покончить с собой научили Вика и Оскара одной вещи, в чём они даже сошлись: чем больше Джастин спит, тем меньше проблем.

В первый раз он попытался прыгнуть под колёса подъезжающего поезда - прямо перед отъездом в Лондон. Вик помнил ярко голубое небо и слепящие лучи солнца, которые он увидел, выпрыгнув в "пятно", чтобы перехватить контроль. Он помнил ту волну страха, тот ужас и в то же время ту пустоту и отчаяние, которые лизнули его по щеке, когда он вытолкнул Джастина со света. Помнил оглушающий рёв паровоза, помнил, как резко вскочил и только-только успел выпрыгнуть на платформу перед колёсами поезда, жадно глотая воздух, чувствуя, как адреналин гудит в ушах, как часто бьётся сердце и онемевшие пальцы, наконец, начинают слушаться.

"и ты всерьёз считаешь, твою мать, что ему будет лучше в лондоне?!" - Сидя на скамейке на станции, глаза Джастина уставились в пустоту. Такое случалось, когда личности переговаривались между собой, когда ведущая личность в пятне отрывала руки от руля и оборачивалась на соседнее или пассажирское сидение, чтобы высказать в лицо другой всё, что думает. В такие моменты губы Брука начинали беззвучно двигаться, шелестеть, но не произносить ни звука.
"Ему просто нужно время  , - спокойно отозвался Оскар, пожимая плечами. - К тому же, у него есть ты - защитник". 
"но до твоего появления, умник, он не пытался покончить с собой!"  - Вик злился.

До появления Оскара всё было просто. Они с Джастином были друг у друга: Вик оберегал его от обидчиков, показывал им средний палец, окунал их головы в унитазы, если потребуется. Джастин учился с переменным успехом, но в большинстве своим был практически отшельником. Вик чувствовал, что Джастин чувствует себя одиноко и не в своей тарелке. Кусочков памяти ему не хватало, паззл не складывался, а когда Вик "крал его время", вступая в пятно, возвращаясь в сознание, Джастин не понимал, почему одноклассники и ребята из параллели шарахаются от него, как прокажённые, а Бен Вулф, единственный, наверное, из тех, кто над Джастином не посмеивался и даже поддерживал, заступался за него порой, когда Вик был не в состоянии выйти на свет, пересказывал затем, как Джастин "избил Маркуса Майна" или "утопил новый iPhone Шона Скарсгарда", а затем громко смеялся, пока тот бил его по носу.

Джастина пугали провалы в памяти. Пугало то, что он не помнил, как он всё это делал, но запёкшаяся кровь на костяшках и злой взгляд Шона говорили сами за себя. Однажды он даже поделился с Беном:
"Я не помню ничего из этого. Не помню, как я это делал... Будто это делал кто-то другой, а не я, понимашь?" - Он смотрел на своего друга с надеждой, с мольбой о помощи во взгляде, в поисках поддержки, но куда страшнее ему было, что единственный друг посчитает его сумасшедшим, чокнутым, ненормальным, шизиком, и в итоге и Бен от него отвернется, ведь у него есть Питер. Ему есть с кем тусить и прогуливать.

Тогда Вик вздохнул и вышел на свет, чтобы широко усмехнуться и расхохотаться в лицо Вулфа:
"купился? Блин, обвёл тебя, как два пальца!" - Вик не хотел лишать Джастина единственной опоры и поддержки во внешнем мире. Поэтому он начал реже выходить на свет, чтобы Джастин чувствовал себя чуточку лучше.

Но лучше не стало. Эти "причуды" были замечены и руководством школы, и родителями Джастина. В попытках навешать ярлыки, они позвали психолога. Ни Джастин, ни Вик не умели разговаривать с психологами, которые пытались залезть под черепушку и поставить диагноз.
Вик упорно повторял: "у меня всё хорошо, у меня нет проблем, чего вы прикопались?"
Джастин блеял: "мне нехорошо, можно, я пойду? Я не понимаю, чего вы от меня хотите".
Эти сеансы могли стать тупиковыми, ему могли потавить биполярное расстройство, но в один прекраный день на свет вышел Оскар.

Оскар убедил психолога в том, что они здоровы, что просто в школе выдалось тяжёлое время. И если поначалу Вик относился к Оскару настороженно, как к чужаку, то когда психолог от них отвязался, Вик выдохнул и пожал Оскару руку. Они часами напролёт говорили о Джастине, Вик поведал Оскару всё, что произошло до него (кроме, разумеется, Морганов - об этом Вик решил умолчать). Оскар слушал внимательно и задавал уточняющие вопросы, а Джастин... Джастин рисовал в своём дневнике абстрактные картинки, где линии переплетались между собой, гдевырисовывались ураганы и вихри, и этот вихрь уносил его, как Элли и Тотошку из далёкого Рокленда в другую страну, где не было боли, не было страданий. Графитовым карандашом он выводил:

"I don't belong here"
"They rejected me"

И оба понимали, что глубоко в подсознании Джастин знал, что от него отказались. Что он не был нужным. Что он был "обузой". Что всё вокруг него было театром, дешёвым, прокуренным сигаретами театром, Шоу Трумана.

Решение отправить Джастина в Лондон оказалось последней каплей. Они решили, что Джастин должен присутствовать во время этого разговора, и когда "родители" сообщили, что Джастин поедет в Лондон к своей бабушке, сначала у него округлилиь глаза. Затем - он дрожащим голосом переспросил: "Лондон?" - и отец заботливо напомнил: "Это в Англии", как будто мальчик в двенадцать лет еще не знает, что London is the capital of Great Britain.
Всю ночь Джастин ворочался в кровати, не понимая, почему. Почему родители хотят его отправить в Англию? Неужели и им он наскучил? Неужели он им мешает своим существованием? От него снова отказываются?

Так он оказался на станции.
Так Вик вытащил его впервые из цепких лап смерти и впервые накричал на Оскара:

Вик был защитником, хранителем боли, ярости и плохих воспоминаний. В любой ситуации, когда это требовалось - он постоял за Джастина, показывал обидчикам их место, крыл их отборными матюками и в целом мало в чём был похож на прилежного студента с накрахмаленным воротничком и бархатными вставками в пиджаке на локтях, который так обожал Оскар. Но в Лондоне Вику было скучно. Мало кто лез к Джастину, жизнь была скучно и размеренной - учёба сменялась домом, это всё выглядело как замкнутый круг. Нет, конечно, Вик был рад, что Джастину не причиняют боли, так что большую часть времени у руля был Оскар. Блестящие оценки, прилежный британский акцент, всё было при нём. Когда надо было работать не кулаками, а головой, грамотно пользоваться языком, это всё было к Оскару.

А затем Оскару пришла гениальная идея в голову, что Джастину нужно давать возможность проявлять себя. Он постоянно спал, и он начал переживать, что тот не получит образования и не сможет потом адаптироваться. Вик согласился, пускай и скрепя зубы. Однако Оскар был в чём-то прав. Они позволили ему проснуться на его День Рождения, и если праздник вышел хорошим, то после него, через сутки, всё снова грозилось обернуться катастрофой. Джастин не понимал, где он находится, как он оказался в Лондоне. Джастину снились кошмары, Оскар попытался несколько раз наладить с ним контакт и всё объяснить, но это лишь усугубило положение, потому что голоса в голове Джастина лишь ещё больше пугали.
Когда бабушка с дедушкой ушли на светский приём, Джастин закрылся в ванной с опасной бритвой в руках и, дрожа, как осиновый лист, начал резать вены.
Тогда ВИку снова пришлось выйти в пятно и взять всю боль на себя. На этот раз она была куда сильнее и хуже, чем в тот, первый раз.

- ты идиот! вены режут вдоль, а не поперёк!  - Ругался Вик сквозь зубы в попытках набрать "911".

На Рождество они снова дали Джастину "порулить". Перед этим Оскар начал старательно вести дневник, где записывал каждый прожитый день, и если поначалу Джастина этот дневник захватывал, то затем он снова начал впадать в отчаяние, что ничего из этого не помнит. Он украл таблетки из тумбочки бабушки - сильное снотворное, и был намерен его выпить с лихвой, однако у него дрожали руки, часть таблетом рассыпалась по полу, затем снова вышел Вик и смыл все таблетки в унитаз.

А теперь, когда Оскар притащил их в Рокленд, а сам испарился, Вик совершенно не знал, что делать. Джастин спал - это, наверное, было хорошо. Оскар - пропал без вести, и если чаще всего он сидел на пассажирском сидении или сбоку, то сейчас он залет в багажник, на самое дно, и не отвечал. Вик несколько раз пытался постучать по крышке багажника, покрыть Оскара матами, но в ответ была лишь тишина. В какой-то момент Вик решил, что остался снова один с Джастином.
Это злило, но в то же время он знал - что Оскар не мог их бросить. Он был, где-то глубоко, но был.
И тогда у Вика созрел гениальный план. Не то чтобы это был сложный план - наоборот, загреметь к школьному психологу это не так сложно, как может показаться ан первый взгляд.

Один раз Вик заявился на урок накуренным, в другой - в пьяном виде, затем подрался с одноклассником, был пойман курящим под окнами, прогулял много уроков. В общем, создал идеальную картину подростка, который пытается привлечь к себе внимание.
Получил выговор, получил "родителей в школу!", а затем - направление к психологу.
Домашний арест на него наложить не могли, ведь они работали - на радиостанции. Это было последнее, что посоветовал Оскар Вику, прежде чем смыться.

Вик злился на себя, что всё еще слушался этого выскочку Оскара, но на радио устроился, и ему правда понравилось вести эфиры. А ещё ему понравилось ходить на громкие вечеринки в доме Кевина Монахана на окраине, куда, впрочем, доспускались люди 18+ (официально), но Вик мог заболтать кого угодно, так что протащил туда и Бена, и еще пару ребят, делая на этом небольшой процентик для себя. Кстати о Бене - Вик его помнил еще с четвертого класса, поэтому, когда знакомая макушка нарисовалась рядом, они быстро нашли общий язык и стали вмете зависать, прогуливать и срывать уроки.

Теперь же, стоя напротив двери в кабинет психолога, где было обозначено "Ингрид Крейн, школьный психолог", Вик широко усмехался.

Он не знал, сработает ли это, но шансы были велики. Даже не так - он хотел быть уверен в том, что сможет спровоцировать этого умника выйти на свет.
Вик скрипнул дверью и нырнул за неё в кабинет после звучного "проходи". Он видел эту женщину в коридорах уже несколько раз, так что лицо было знакомым.
- здрасьте , - шуточно склонив голову, прошелестел вик, чтобы затем пересечь пространство между ними и упасть немного даже вальяжно и фривольно на один стул, а на второй закинуть свой рюкзак, который уже успел оттянуть плечо, и которое он стал разминать, немного морщась. Во рту у него была мятная жвачка - не то чтобы он стремился скрыть запах сигареты, которую выкурил до сеанса, скорее пытался перебить вкус для себя.

Первый вопрос Вик пропускает мимо ушей, перегоняет жвачку из-за одной щеки за другую, мусолит её языком и поднимает, наконец, взгляд на мисс Крейн. Он склоняет голову и подпирает её своей рукой, локтем упираясь в подлокотник.
- вы так всем говорите? - Наконец, изрекает он и затем пожимает плечами. - наверное. эта школа же один большой муравейник. - Вик закидывает ногу на ногу треугольником и вздыхает, как будто ему безумно скучно. Что, в частности, было правдой.
Он лукавит - он помнит эту женщину, помнит, что видел её в десять лет, помнил, что они были соседями. Он опустил глаза на её руки, кивнул головой:
- вам не жарко в этой броне?  - Вик хмыкает. - хотя, кто знает, может, в этой школе и правда чумные водятся.  - Он широко усмехается.

- ну давайте, какие там вопросы обычно задают на сеансах? "чувствуешь ли ты себя недолюбленным?" или "не хватает ли тебе внимания?" и всё такое. картинки показывать будете? моё любимое. - Вик не участвовал в диалогах с психологом, но сидел с Оскаром рядом, жадно подслушивая. Картинки правда были его любимым моментом, потому что они казались ему смешными кляксами. - вы же всё и так знаете - пришёл пьяный после тусовки, в другой раз накуренный, затем прогулял несколько уроков, курил под окнами, подрался , - словно в подтверждение этого вик показал на свою подбитую скулу, синяк на которой ещё не прошёл. - а нехрен было говорить, что джастин - умственно отсталый, оставленный на второй год!  - Вика и правда это задело. Он даже проболтался - назвав Джастина в третьем лице, но затем сделал благополучно вид, что это была цитата ублюдка Ронни.
- слушайте, может вы просто поставите штампик, где надо, что мы поговорили, и я домой пойду, а? бошка раскалывается и так уже.

***

Их первый разговор, можно сказать, что "не задался". Вик не умел говорить на сессиях, а их было назначено еще десять. Минимум.
Оскар, говнюк, так и не появлялся. Шла пятая сессия, на которой Вик упрямился, ка ктолько мог. Они с Ингрид говорили о чём угодно, но только не о том, что нужно - по крайней мере, так Вику казалось. На вопросы он отвечал вопросом, как еврей. Иногда - повторял слова Ингрид, таким образом возвращая их ей, каверкая то, что она говорила.
Ингрид сказала: "вам нужно мне довериться".
Вик - рассказывал ей, какие модели машин ему нравились, на что мисс Крейн его перебивала и уточняла "как это относится к нашей беседе?"
Вик умехался: "док, вы сами говорили, что я должен вам довериться. я делюсь с вами сокровенным, что для меня важно. я никому ещё не рассказывал, что форд англия - это дерьмо собачье".
Он издевался над ней - иногда, но потомобязательно смягчался. Иногда он спрашивал, как дела у самой Ингрид.
- что новенького, док? этот парень до меня - Саймон, у него явно шарики за ролики... всё-всё, врачебная тайна и вся фигня, понял, не обсуждаем, - он разводил руки, видя стальной взгляд Ингрид, который будто говорил "я не обсуждаю других пациентов".

Ингрид спрашивала: какой ваш любимый цвет?
Вик отвечал: "вы ненаходите, что белый - это не цвет, а его отсутствие?"
Ингрид интересовалась: что вы видете на картинке?
Вик смеялся: "картину за миллион басков, будто у кого-то чернила из носа полились".

Оскар проснулся как раз на последних словах Вика, как будто не в силах стерпеть это безобразие. Он потянул Вика за шиворот, вытянул из пятна, чтобы занять его самому. Для психолога это выглядело, возможно, странно - глаза Джастина будто остекленели, взгляд потух и обратился словно внутрь себя самого, а улыбка - немного страшная даже, застыла на губах. Когда взгляд снова стал живым, то он был уже другим - не нахальным и не надменным, как был у Вика, а спокойным и как будто... плавным.

Оскар огляделся по сторонам, считывая информацию и понимая, где они находятся. Его взгляд сфокусировался на Ингрид, он мотнул головой:
- Прошу прощения, какой был ваш вопрос? - Он нахмурился, затем его взгляд привлекла картинка в её руках. - А, да. Похоже на водопад. Бурное течение. - Оскар вздохнул и, потянувшись правой рукой (а Вик всегда использовал левую) приподнял чашку, которую оставил Вик с недопитым кофе. Под чашкой образовался неровный след, который отпечатывался и впитывался в стол, поэтому, потянувшись за салфеткой, Оскар протёр это место, а затем поставил чашку на салфетку. Попутно он поправил карандаши в органайзере, а затем и рамку с фотографией.
- Это фото вашей семьи? - Несколько бережно, с британским акцентом поинтересовался Оскар. - Очень красивая фотография.

Отредактировано Kevin Monahan (18.05.2022 15:26:21)

Подпись автора

котики-наркотики

Оскар уже привык, что он оказывался в пятне, когда ситуация грозила обернуться катастрофой. Сейчас, правда, случай был не критическим - это был всего лишь школьный психолог... Оскар пробежался взглядом по столу, чтобы натолкнуться им на табличку, где было написано имя - очень удобно, когда есть подсказки. Значит, Ингрид Крейн.
- У вас интересное имя. Древнескандинавское, если не ошибаюсь. - Оскар ощущал себя странно. Будучи отречённым от тела на приличное количество дней, яркий свет резал глаза, звуки казались весьма острыми и громкими, поэтому он не сразу реагирует на вопросы Ингрид, так как пытается сориентироваться в пространстве и заткнуть Вика в голове.

Со стороны это выглядело, как если бы Джастина одолела головная боль - прикрыв глаза, он нахмурился на мгновение, чтобы затем снова посмотреть на психолога спокойным взглядом.

- Вы очень похожи на своего отца. Особенно улыбкой.

Когда гул в голове поутих, и Оскар, наконец, привык к освещению, он смог внимательнее рассмотреть женщину перед собой. Особенное его внимание привлекли перчатки на её руках, но задавать о них вопрос он не стал, решив адресовать его Вику позже.
Вопрос же, который сорвался с её губ, почти шёпотом, заставил Оскара нахмуриться, а затем вежливо улыбнуться одними уголками губ.
[font=Caveat][size=16]- Джастин. Джастин Брук. А вы - мисс Ингрид Крейн. Кажется, доктор, мы сегодня оба переутомились, не считаете? Напомните, сколько ещё сессий у нас назначено?

***

Оскар волновался - это было заметно даже невооруженным глазом. Что уж говорить - это было заметно даже Вику, который очень плохо различал между собой разные эмоции. Однако что ещё знал Вик - Ос своими переживаниями делиться не станет, пока сам не придёт к каким-либо выводам в своей умной голове.
Правда слова Оскара "мне нужно мнение со стороны" - его немного обидело. С другой стороны, жаловаться Вику тоже было не на что - Оскар уступал ему место в пятне согласно их договорённости, не мешал ему вести эфиры на радио и иногда прогуливать уроки. Последнее, правда, настораживало, поскольку этот мистер Знайка постоянно нудил над ухом "не создавай нам ещё больше проблем, чем уже есть". Сейчас же глас совести Оскара молчал, и это могло значить только одно - затишье перед какой-то бурей.

На следующий после пробуждения Оскара приём у Ингрид пришёл сразу Ос. Постучавшись, он осторожно приоткрыл дверь и спросил, можно ли войти. Вопреки привычкам Вика, Оскар предпочёл сесть в другое кресло - слева, отказаться от кофе, но попросил зелёный чай, с ложкой сахара.
- В прошлый раз вы спросили, как меня зовут. - Ос аккуратно размешивал сахар в чае, не касаясь ложкой кромки, чтобы не создавать лишнего шума. - Что вы имели в виду? - Сделав глоток чая, он поставил чашку на блюдце и положил в него ложку. Сидя в кресле, Джастин сегодня не закидывал ногу на ногу в виде треугольной композиции, где носок ботинка покоился на колене другой ноги, а наоборот - одна ноги была изящно перекинута через другую крест на крест. В одежде тоже были лёгкие изменения - вместо мятой серой футболки и кожанки был полосатый зелёно-синий пуловер, а вопреки обычному в джинсы был продет ремень. Волосы не торчали во все стороны, а были аккуратно собраны и переливались огнём на декабрьском зимнем солнце, которое пробивалось через жалюзи.
- Будете отмечать Рождество в Рокланде?
К слову о Рождестве - оно было не за горами, в коридорах только о нём и говорили, кто как будет праздновать, кому какие подарки уже купил. Что до семьи Брукс, то Оскар с Виком были практически уверены в том, что родители подарят Джастину что-то дорогое, чтобы "показать всю свою безграничную любовь". Вероятно, у Оскара была одна черта, которая Вику в нём нравилась - это запасливость и этот его прогноз наперёд, потому что подарки к Рождеству они стали скупать ещё в Великобритании. И если сначала Вик ныл, что это пустая трата времени и денег, то сейчас радовался, что одной головной болью меньше. Правда перед этим ему пришлось ещё выслушать поучительную лекцию от Оскара, что как только заканчивается Хэллоуин, все товары дорожают вдвое, поскольку все начинают закупаться к Рождеству, так что лучшая пора для покупок - это лето, когда кроме Дня Независимости никаких больших дат не предвидится.

Напрягали уже не подарки, а то, что на Рождество, как правило, они позволяли выйти в пятно самому Джастину. Каждый его выход был непредсказуемым, однако Ос не хотел нарушать этой традиции, поскольку полагал, что Джастина нельзя усыплять надолго без малейших проблесков в собственном теле. Однако каждое его пробуждение было сопряжено с попытками самоубийства, что не могло не расстраивать и заставлять переживать.
- Я могу звать вас Ингрид? - Уточнил Оскар, прежде чем перейти к основному вопросу. - Ингрид, вы когда-нибудь сталкивались с пациентами, у которых была тяга к самоубийству, мотивированная... чувством ненужности и лишности? - Оскар осторожно подбирал слова, поглаживая ручку чашки кончиками пальцев. - Я сейчас говорю не о себе. У меня есть друг... И он заставляет меня переживать за него. Проблема в том, что он не хочет наблюдаться, а на помощь специалиста нет средств. Он уже несколько раз пытался покончить с жизнью разными способами, но каждый раз не выходило, потому что его вовремя находили. - Оскар поднимает внимательный взгляд на Ингрид и вздыхает. - И ещё... меня волнует вопрос: может ли ненависть к себе трансформироваться в ненависть к окружающему миру? На днях мне попалась на глаза статья про серийного маньяка, который убил свою семью, а затем продолжил убивать невинных. В последний раз, когда я говорил со своим другом, он не только твердил о своей никчёмности, но и обвинял в ней людей, которые его вырастили, и тех, кто над ним насмехался. Я пытаюсь понять, как я бы мог ему помочь, но ничего не приходит в голову.

Последние месяцы Оскар находился глубоко в сознании Джастина и много с ним говорил, как будто уговаривал пойти на контакт, однако каждый раз, когда ему удавалось пробудить личность-ядро, Джастин плакал, дрожал и говорил себе под нос о том, как ему больно, и что он хочет, чтобы эта боль прекратилась. А затем что-то в нём изменилось, и на смену этой дрожи начали приходить затишья, будто Джастин кого-то слушал, он даже с этим кем-то соглашался, но Оскар его не видел и не чувствовал, но те слова, которые он услышал от Джастина, ему не понравились. Среди них были фразы как "они все должны заплатить" и "это всё из-за них", "убить? нет-нет, это уже слишком", "напугать...? да, хорошо". Что-то подсказывало Оскару, что это начало чего-то большего, что это начало новой личности, и очень скоро у них с Виком будет сосед. И он будет явно не дружелюбным соседом, как Человек Паук.

- Ингрид, как думаете, вы бы могли поговорить с моим другом и оценить его психическое состояние?

Подпись автора

котики-наркотики