Куница шагает неохотно, еле волоча ноги по пустынной, точно мертвой земле. Спину между лопатками то и дело щекочет меч боярский, будто заигрывает, а иногда Куница и сам, будто случайно от неимения сил замедляется, чтобы лишний раз почувствовать острые поцелуи.
[indent] Ну право слово, этот боярин такой наивный увалень, что даже интересно с ним поиграть подольше. И Куница притворяется беспомощной послушной овечкой всё чаще, а порой так и вовсе вздыхает, будто сокрушается, что настигла его столь незавидная участь: оказаться в плену самого боярина Лютобора, грозного воина из свиты самого князя Олега!
[indent] Смех да и только.
[indent] Куница выжидал момент. Тот самый, когда сможет нанести подлый удар и добить уже, наконец, боярина — в первый раз ему не позволил вожак, во второй раз его уже никто не остановит!
[indent] Хотя надо отдать должное этому мужику — в честном бою дерется он неплохо, что в рукопашную, что на мечах: даже выскочку Степняка уложил и вернул туда, где ему самое место — в грязь. Вот только честным боем сыт не будешь, а от уважения соперника и вовсе можно без башки остаться или со вспоротым брюхом оказаться. Еще немного и, только боги знают, удалось бы сынку хана провернуть свою подлую выходку с песком и ножичком до самого конца или нет. Достать-то достал, а толку-то. Куница очень внимательно следил за этим боем через прорези в маске скомороха, но не особо впечатлился. Однако точно удостоверился, что спереди к этой красующейся горе мышц лучше не подходить.
[indent] И дело было не в страхе. Куница вообще никого не боялся, разве что гнева Ареса, да и то, значит, такова его воля будет.
[indent] Да и не в умении—неумении вести честный бой: с этим у волка тоже всё на уровне наблюдается, и он доказал свои навыки и бесстрашие еще в придорожной харчевне, когда они с соплеменниками подбирались к владениям боярина.
[indent] Весь смысл в мести. Ему, во чтобы то ни стало, необходимо добраться до станища и отомстить, наконец, за отца, а теперь после трусливого предательства и за себя. Сука-Яр, что в харчевне попытался от него избавиться, отправив биться против толпы воинов — один из которых так и вовсе великанищем оказался, правда, от быстроты и ловкости отродья волчьего сила и рост мужика не спасли, скорее против сыграли, — что подло вырубил в спину, оставив на растерзание убитому горем боярину. Вот только боярин здраво рассудил — видать, не зря свою славу носит и почести под боком княжеским имеет.
[indent] Честно признаться, Куница тоже думал, что Лютобор его изрядно изметелит и запытает до смерти: или сам, или с помощью своих людей — если от тех ещё что-то стоящее после волков Ареса и осталось-то — а потому собирался сбежать ещё со скотного двора, потому как помирать столь нелепым образом не собирался. И он бы сбежал! Если бы Лютобор не прибежал столь скоро. А он мало того, что прискакал весь в мыле сам избитый, будто после пыток — от Куницы-то ему досталась лишь удавка, — так ещё и за собой потащил, решив в одиночку пойти спасать свою ненаглядную с дитём. Может, боярин всё же не в столь здравом уме, как Куница подумал чуть раньше? Впрочем, это даже интересно — играться Куница любит и ещё как. Да и сбежать от одного проще, чем от целого войска.
[indent] — Да иду я, иду... — Промямлил он нарочито измождённо, словно самый, что ни на есть страдальческий страдалец на всем белом свете, когда в очередной раз спину кокетливо лизнул обнажённый меч Лютобора. Ишь ты, пыхтит как позади, аж не по себе слегка становится — кто их знает, о чем там бояре эти, отступившиеся от старых богов и переметнувшиеся к новому, думают. В баньке-то со своей благоверной после стольких месяцев воздержания поди не спинку парил, пока волки Ареса его людей убивали да дитятю воровали, выманивая единственную ценную цель, оплаченную золотом. Мужик, от которого бабу прямо во время забавы оторвали, точно лютый зверь за своей течной сукой помчится и всем по пути глотки перегрызёт. Опасный!
[indent] И интригующий.
[indent] Интересно, а не потому ли Лютобор столь красноречивое имя носит, что таит в себе лютую ярость и готовность бороться до конца? Пока что, впрочем, не очень заметно — пыхтеть он может и вовсе от переизбытка мышц.
[indent] Капище встречает их застывшей сырой тьмой, пока боярин не опускает факел в один из масляных фонарей, и те не вспыхивают один за другим, словно звезды на небе, обдавая голодным жаром непрошеных гостей — что Лютобор отвернулся, что Куница другого почитал.
[indent] Что странно, но боярин не торопится что-либо предпринимать — другой давно бы уже ткнул ненавистного пленного злыдня мордой в грязь и заставил бы принести клятву, ещё и отдубасил бы разок-другой для дела. А этот вообще всю дорогу с ним церемонится, будто с красно-девицей какой: того гляди ещё чуть-чуть и цветочков бы нарвал да на сеновал позвал — либо мужик похвально контролирует свою ярость, либо он слишком праведный. Этому ведь учит новый бог?
[indent] Безжизненный камень, занесенный многовековой пылью и мелким щебнем болезненно врезается в колени, но Куница лишь злобно скалится, не издавая ни звука, чтобы не тешить самолюбие вражины. Куница не слабак. А вот терпеть подобное отношение, будто к твари какой-то, становится вдруг как-то сложновато. Не пристало бывалому воину перед древним богом так унижаться. И Куница тянет время, вновь скалится и игнорирует поцелуи голодного острия, взирая на лик идола Перуна.
[indent] — Клянусь. — Неохотно отзывается всё же на приказ нетерпеливого боярина, возвышающегося за спиной. Но тому мало. Тому нужно целую речь произнести, вот же недоверчивый и упёртый! Хотя верно делает, ой, как верно. И получая уже более жгучий поцелуй, пустивший пару капель крови, Куница облизывает губы и громко, будто от безысходности, отчаянно вздыхает, наконец, подчиняясь.
[indent] — Клянусь, что помогу вернуть... — Но так и не успевает договорить свою отнюдь не пламенную и даже отдаленно не притворную речь хотя бы наполовину, как откуда-то сбоку слышится жуткое кряхтение.
[indent] — Не будет в клятве проку! — Дребезжит эхом противный голосишко откуда-то сверху. А это ещё кто такой? Чего вмешивается не в своё дело и портит всю малину?! Ещё немного, и Кунице удалось бы облапошить боярина по полной!
[indent] — Не слушай его!
[indent] — В другого бога их брат верует и клятву на крови врагов даёт!
[indent] Давление меча ослабевает, видимо, Лютобор отвлекся на неизвестного, и Куница не преминул возможностью выгнуться и тоже осмотреться, а после и вовсе подскочить с колен. И, словно поднося им подарок на призыв от боярина показаться, этот некто спускается по лестнице, будто уродливый бело-черный паук, из-под сводов пещеры, являя на свет пламени своё омерзительное лицо. Куница начинает нервничать, ведь он со связанными руками, на привязи да ещё и без оружия, а этот слепой хмырь выдаёт тайны его и его народа!
[indent] — Боярин, развяжи меня, а? — Припадая покорно к груди своего первого врага, чтобы иметь возможность сразиться теперь уже и со вторым, прячет взгляд и скулит, будто побитый волк перед альфой, но получает в ответ грозное и ёмкое "цыц". — Ну да, мы верим в Ареса, но я всё равно принесу клятву, не слушай стража! —  Продолжает, всё так же пряча взгляд, в попытках умаслить Лютобора, но не выходит, и Куница выливает свою злость на слепца.
[indent] — Откуда ты знаешь?! — Делая дерзкий выпад в сторону уродца.
[indent] — Не знаю я, а ведаю! — Раздраженно гневается тот в ответ, вскидывая руку с мечом, как все факела тухнут, погружая незваных пришлых в полный мрак.
[indent] — Развяжи меня! Он слепой! — Шепчет, вновь вымаливая, но Лютобор уже его не слышит, и тогда скиф закрывает глаза, вслушиваясь в шорохи.

Отредактировано Ren Mochizuki (30.03.2022 03:08:36)

Подпись автора

алая луна, по чернилам серебро